Алессио Салуччи: Валентино не должен верить Виньялесу, как не должен был верить Маркесу

Пилотская ошибка Валентино Росси на Гран-При Японии, из-за которой он уронил мотоцикл и досрочно завершил вчерашний заезд, означает, что еще одна попытка заполучить десятый гранприйный титул закончилась неудачно. До аварии Росси было далеко до Маркеса в личном зачете, но математический шанс на выигрыш чемпионата оставался, поэтому итальянец хотел побиться за победу и в гонке, видимо, заступил за разумную черту.

Марк приехал на финиш первым, и большое ЧП двух его главных конкурентов (кроме Росси, упал также Хорхе Лоренсо) ускорило вопрос о коронации нового чемпиона MotoGP. В этот же день издание Marca разместило у себя интервью с Алессио Салуччи, лучшим другом Валентино. Его спрашивали о значимости еще одного титула для #46, и о когда-то дружеских отношениях с Маркесом, которых, по мнению Уччио, не должно было быть вовсе. Более того, он также считает, что Росси рискует так или иначе повторить эту историю с Мавериком Виньялесом, новым напарником Доктора после скорого ухода Лоренсо. В MotoGP все райдеры друг другу соперники, и об этом не стоит забывать.

Вы вместе испытали много радости и горечи. Десятый титул станет самой большой радостью в его жизни?

Да, станет. На спортивном и личном уровне это будет большая радость, потому что он будет вишенкой на торте. Он этого заслуживает, он несколько лет этого ждет. По мне так мы выиграли девять титулов с половиной, по мне так прошлогодний титул немного наш… и еще немного мой, хотя это неправда. После того, что было в 2015-м, Валентино продолжает заслуживать десятого титула. Мы все сделаем, чтобы добиться этой цели. По-моему, карьера Валентино без десятого титула будет другой, она не будет законченной. Мы хотим десятый титул, чтобы, когда нам будет 50, мы шли спать и говорили: «Как же прекрасно, когда есть десять титулов».

В общем, после произошедшего для вас эта была самая трудная зима?

Да, было тяжело. Я всегда говорю: то, что произошло в прошлом году, забыть невозможно. И он не забудет до самой смерти, потому что такое невозможно забыть. Это вещь, с которой приходится жить, со всем отвращением, со всей злобой. Нужно учиться с этим жить. Как говорил Вале, людям дома трудно понять, какой ценой даются 18 гонок на уровне чемпионата мира. Энергия удивительная, это — вся жизнь целиком, Валентино тренируется по семь часов в день. Чтобы выиграть чемпионат мира, приходится многим жертвовать. Если проигрываешь, это огромное разочарование. Если проигрываешь, как в прошлом году, оно даже больше.

Это была тяжелая зима. Он расслабился, только когда пошли первые победы в этом году. Когда он выиграл первую [в Хересе], напряжение стало уходить, он снова начал по-настоящему улыбаться, и снова начал ценить свою работу. Слава богу, у нас отличная группа [людей] на гонках и дома. Мы были рядом с ним, а он — с нами, потому что нам было дерьмово. Благодаря тому, что мы в группе, мы прошли через это время, но он никогда не забудет. Такое всегда будет рядом, это есть, и это никуда не уйдет. Не знаю насчет него, но уверен в этом. Но со мной это навсегда.

Теория про «бискотто». Кто его первым заметил, или кто первым сказал?

В Австралии [2015] я очень быстро это заметил.

Ты первым заметил, и потом рассказал Вале?

Да. Когда он закончил гонку, я сказал: смотри, тут Маркес делал что-то очень странное. Он забирался в центр [группы гонщиков], что-то делал… Когда смотришь гонку вживую, думаешь: ай, так бывает. Потом, когда вернулись и посмотрели с дивана, когда присмотрелись, тогда я сказал: смотри, что делает! Я понимал. Я рассказал Вале — он больше эксперт, он пилот, и он сказал: «Какого хрена?». Это была безобразная неспортивная штука. Это плохо для спорта, но не я об этом говорил. Об этом еще говорили испанцы, много кто в Испании. Сначала в Испании говорили «нет». Потом постепенно… Люди — не дураки; они подумали, проанализировали. Многие люди увидели, что произошло.

Было тяжелее от того, что он ладил с Маркесом?

Это неважно. Ничего не изменилось — тут друзей нет. Да, он немного был другом Вале, но я никогда не разделял мнение Вале по его дружбе с Маркесом, или по той симпатии к Маркесу. То, что у этого паренька в комнате висел плакат Вале… Мне это никогда не нравилось. Я всегда говорил: «Слушай, каждый должен идти своей дорогой». Он говорил: «Слушай, не…». Все-таки я оказался прав, потому что часто многие вещи снаружи видно лучше, чем изнутри. Я пробыл здесь 20 лет, я повидал много гонщиков и знаю, кто честный. Я всегда говорю что думаю.

А Марк не был честным?

Нет, я не к тому, что Марк… Тут ни у кого не должно быть друзей. Они — это ваши конкуренты, друзья — это кто дома: вы пропускаете с ними по пиву, или приглашаете к себе домой. Тут всем надо заниматься своим делом. На Марка я тоже смотрел как на конкурента, как и на остальных.

Громковато будет сказать про ненависть?

Нет, ненависти нет. Он ненавидит других людей, но это неудивительно, конечно.

Кто поступил хуже — Маркес или Лоренсо?

Тяжелое интервью, а?

Если не хочешь отвечать, то не отвечай, конечно.

Маркес, Хорхе, Педроса — это все конкуренты. Не знаю… Более-менее все одинаковые.

Для Валентино уход Лоренсо из Yamaha — это облегчение?

Всегда буду говорить, что наличие сильных соперников полезно. И сильных сокомандников, потому что они помогают расти, стимулируют. Это очень важно, и он это знает. Для меня Хорхе, который в соседнем гараже — это партнер, который много помогает, дает много мотивации. Меня это не расстроит, но если честно, то немного да, потому что он — из трудных [соперников]. Ты заряжаешься, ты вынужден поднимать уровень. Это не облегчение.

То, что сейчас происходит с Мавериком — это то, что происходило с Марком и Вале?

Да. Никогда нельзя верить тем, кто говорит, что у него в комнате ваш плакат, как Стоунеру, Маркесу и Виньялесу. К Маверику у меня уважительное отношение, но я вижу это так: ему надо быть там, а нам — здесь.

Чтобы чего-то вроде дружбы не было вообще.

Нет. Уважение… Как я сказал, дружба — это для дома, но нужно уважение [друг к другу], потому что это опасный спорт, очень. Надо быть внимательным, и уважать трек. И так оно и было, но для меня дружба, как я сказал, это что-то другое.